Книга 3. Из Техащины с приветом. Письма "русской" жены

Я очень боялась лететь в Украину на похороны сына. Боялась именно перелета, потому что мне предстояло остаться один на один со своим горем на много-много часов. Джек не мог поехать со мной, так как не на кого было оставить Джасаю.

Уже в аэропорту Хьюстона я приняла первую таблетку сильного успокаивающего препарата. И принимала его до самого конца, то есть до отъезда из Украины. Благодаря этим таблеткам я выжила и смогла хоть как-то воспринимать человеческую речь, двигаться и что-то делать. Все, что происходило в эти 10 страшных дней было, как в тумане, вспоминается отрывками, как кадры черно-белого кино.

Почти весь перелет Хьюстон-Амстердам я проспала. И вот аэропорт Киева. Меня встречает тетя невестки и мой старый друг. Мы едем по жутким украинским дорогам в Запорожье. Останавливаемся в каком-то маленьком городке и покупаем венки. События происходили как раз накануне, так называемых, "проводков". Ярко светит солнце. Все вокруг какое-то убогое и до боли родное. Покупаю кофе у тетушек на придорожном рынке и начинаю им в подробностях рассказывать свою горькую историю. Они сочувствуют, охают, причитают... Вот уже и ночь. Мы едем и едем по этим мерзким дорогам. Я вспоминаю, как приехала в 2001-м году в Украину первый раз, после отъезда в Америку. Села в такси и не могла понять почему меня так подбрасывает на заднем сиденье. Удивленно спросила у водителя. Он также удивленно, дескать, вот деревня, не знает, ответил, что это у нас такие дороги...

Наконец вдали показались огни Запорожья. Мы подъехали к незнакомому домику, который несколько месяцев назад купил сын. Юры дома не было. Его тело в гробу должны были привезти на следующий день утром. Навстречу выходят Оксанка, Олежка, родители невестки и отец сына, мой первый муж Володя. Как странно, ведь и второй мой муж тоже был Володя... Хожу по дому. Все незнакомое, но почему-то совсем не чужое. Олежку не отпускаю от себя. Он такой славный и до боли родной, хоть мы виделись с ним несколько раз в жизни! Вот что значит "родная кровь". Ложимся спать. Мне досталась малюсенькая комнатка, в которой Юра хотел сделать кабинет...

Утром просыпаюсь, как от удара током. Первая мысль: Юра умер. Его больше нет. Я начинаю сдавленно рыдать в подушку. Оксанка откликается плачем из соседней комнаты. Я лихорадочно ищу сумку, в которой лежат спасительные таблетки. Проглотила без воды... Через 20 минут страшная боль отступила и я могла встать.

Юру привезли в 10 часов утра. Я со страхом и нетерпением его ждала. В дом его не заносили, поставили гроб во дворе. Наконец меня позвали. Конечно же, я сразу увидела его. Он лежал в гробу, обитом голубым атласом и был очень красивый и немного похудевший. Ветерок шевелил его волосы. Одет он был в костюм с новой рубашкой, которую я ему не так давно прислала. Я прикоснулась к его руке, погладила по щеке и по волосам. Мой мальчик был холодный и твердый как камень. Меня это почему-то очень неприятно поразило, хотя я всегда знала, что мертвые застывают и становятся холодными... Мне абсолютно не верилось, что это происходит наяву, что это мой детеныш лежит в гробу и что я провожаю его в последний путь.

Вокруг стояло очень много людей, в том числе моих друзей, бывших коллег и просто знакомых. Люди плакали. Я была удивлена, что на похороны пришло столько моих, ведь я уже 12 лет не живу в Украине. Впрочем, все они знали Юру с детства и очень тепло к нему относились. Еще меня удивило, что было очень много Юриных друзей и одноклассников, ведь я всегда его считала не очень общительным. Оказывается, ошибочно. И вообще, как оказалось я многого не знала о сыне, что он хороший отец и муж, замечательный друг и специалист, прекрасный человек. Наверное, это потому, что Юра всегда для меня оставался мальчиком, ребенком. Мне всегда хотелось его пожалеть, приласкать и частенько понаставлять... Прибыл батюшка для отпевания... И вот отпевание кончилось. Парни подхватили гроб и вынесли его за калитку. Дальше поездка на кладбище. Мы, самые близкие, ехали с телом сына. Я пристально вглядывалась в лицо Юры, которое уже не увижу никогда. Вдруг увидела возле ворота рубашки неаккуратный шов. Какой, кошмар! Ведь его вскрывали в морге! Слава Богу, что он уже ничего не чувствовал.

И вот автобус остановился. Кладбище оказалось на редкость ухоженным и красивым. Вокруг все пропахло сырой землей. Гроб вынесли из автобуса и поставили на табуретки. Наступила минута прощания. Я стояла, как мумия. Все происходящее воспринималось, как нереальность. Этого не может быть! Никогда!.. Жалостно пела скрипка приглашенного музыканта. Как хорошо, что нет этого жуткого похоронного оркестра!.. И вот наступил момент, когда гроб с телом моего единственного сына, моего всегда маленького золотого зайчика, накрыли крышкой и начали закручивать болтами. В голове промелькнуло, что слава Богу сейчас не забивают молотками... Дальше - полный туман и какое-то помутнение рассудка. Я бросаю горстку земли в могилу, долго стою над свежим холмом... Вот и всё! Моего ненаглядного Юрочки больше нет на этом свете...

Он так хотел жить в Америке и этот вопрос был уже почти решен! А теперь он навсегда поселился на запорожском кладбище на Верхней Хортице. Упокой, Господи, его душу...

...Я оставалась в Запорожье еще 10 дней, чтобы по традиции отметить 9 дней со дня смерти Юры. Мне очень не хотелось уезжать в Америку, не хотелось покидать домик, который купил, но так и не успел благоустроить, мой сын... Город Запорожье, который я всегда горячо любила и куда стремилась со всех уголков земли, выглядел неуютно и жалко. Но он по-прежнему притягивал меня к себе. Вот так бы остаться здесь навсегда! Помогать приводить в порядок домик, общаться с Олежкой и Оксанкой, ходить на могилу к Юре, встречаться с моими дорогими подругами... Но день отъезда, таки, наступил.

В самолете я беспрерывно думала о сыне. Слезы безостановочно текли по щекам. Ведь он все предусмотрел: и кладбище выбрал заранее, и памятник, и даже музыканта-скрипача. Оксана удивлялась, что он, будучи живым и здоровым, говорил об этом. Еще он вдруг собственноручно смастерил светильник и повесил его в комнате Олежки. Сын показывал мне его по скайпу и говорил, что это будет хорошая память ребенку об отце на всю жизнь. А я тогда не придала никакого значения его словам. И еще он написал записку Олежке, которой тоже никто сразу не придал значения и которая теперь кажется предсмертной "1. Собрать на завтра одежду и обувь. 2. Почистить зубы. 3.Убрать в своей комнате (хоть немного). 4. Поцеловать маму, и, может быть, даже папу"...

Уже после похорон все стали говорить об этих странных стечениях обстоятельств. Дескать, Юра каким-то образом предчувствовал свою кончину. Но, на самом деле, ничего странного в этом не было. Боли в сердце и приближение инфаркта обычно сопровождается ярко-выраженным чувством страха смерти. У Юры эти боли продолжались несколько месяцев. Но он принимал обезбаливающее и на этом успокаивался. Наконец, согласился пойти к врачу, но было поздно.

Он никому не говорил о страхе смерти, который неизбежно сопровождает стенокардию при сердечных приступах. Даже мне. Хотя многим со мной делился. Наверное, не хотел расстраивать или показаться слабым... Мы разговаривали с ним по скайпу накануне его смерти. Он выглядел неважно. Я сказала ему: "Сынок ты выглядишь каким-то осунувшимся". Он ответил, что все нормально и он чувствует себя хорошо. Это были его последние слова, которые я слышала.

...В Хьюстоне меня никто не встречал. Я абсолютно не могла представить, какой был день недели и сколько времени. Спросила у людей. Оказалось, что был вечер пятницы, хотя я свято верила, что уже воскресенье. Растерянная, я села на скамейку в зале прилетов, приняла последнюю таблетку и крепко заснула. Приехавшая за мной Таня долго не могла меня найти. Чуть позже появились Джек и Джасая и мы поехали в Викторию... Я была совсем обессиленная, в голове раненой птицей бесконечно билась мысль:"Лучше бы тот день не  наступал никогда!"